— My soul is painted like the wings of butterflies Fairytales of yesterday will grow but never die[31]…
Макс вдруг почувствовал за спиной какое-то стремительное движение. Обернувшись, он понял, что Станислава ещё на кухне начала разбегаться, как бы продолжая свой восторженный танец и готовясь к прыжку, но не испугался, не закричал и не дёрнулся к ней, а продолжил наблюдать, отмечая, что картинка очень похожа на замедленный повтор гола по телевизору. Даже вопль, который девушка издала, отталкиваясь от порога (отталкиваясь сильно, слишком сильно, чересчур сильно, чтобы иметь шанс приземлиться на лоджию), не вывел его из этого потустороннего равновесия и не ускорил движений действующих лиц.
— I can fly my friends![32] — звучало у него в ушах, когда он мягко подхватил её над ограждением и несколько мгновений сохранял инерцию её движения, а потом начал плавно менять направление этого полёта. Со стороны казалось, будто он на вытянутых руках несёт девушку над девятиэтажной пропастью, описывая её телом небольшой полукруг. Когда он вернул Станиславу в пределы лоджии, время скакнуло и понеслось с обычной скоростью. Макс уронил её на бетонный пол и в ту же секунду рухнул рядом. В него медленно вползал запоздалый страх, смешанный с отвращением к девушке, в которую он ещё несколько часов назад был влюблён без памяти.
На следующее утро он ушёл от неё.
14
За несколько дней до начала вступительных экзаменов Макс вспомнил, что до сих пор не подал документы в универ, а вспомнив, засомневался: стоит ли вообще поступать? С одной стороны, рассуждал он, проблему призыва поступление в университет не решит. То есть практического смысла эта затея не имеет. Даже если мечта сбудется, и он попадёт на РГФ, осенью уходить в стройбат с первого курса факультета мечты будет куда более тошно, чем призываться из его нынешнего ниоткуда. С другой стороны, поступление могло оправдать его в глазах если не отца, то хотя бы мамы с бабушкой. Получится успешно сдать экзамены — и вместо нелепой истории, начавшейся с рефлекторного хамства военкома, появится легенда про целеустремлённого провинциала, которого система образования вынудила пойти не в тот вуз, и который борется за то, чтоб учиться, где нравится. Наконец (и это было главной причиной), экзамены давали возможность хоть чем-то заняться. Уже неделю Макс сутками торчал наедине с собой в четырёх стенах и чуть с ума не сходил от скуки: видеть Станиславу ему не хотелось, а пивной бизнес накрылся после истории, случившейся в день города.
В тот раз Марат и Майкл взяли партию вдвое больше первой, но продать её оптом не смогли: оказалось, что теперь пиво в районы поставляют москвичи. Решено было продавать товар в розницу на дне города. Утром Шура Иванов привёл со спортфака нескольких друзей, телосложение которых вполне позволяло требовать деньги за алкоголь даже с подвыпивших обывателей, Марат с Майклом поставили в приглянувшихся местах торговые точки, и с осторожностью начали ждать прибылей. Трудно поверить, но компаньоны знать не знали, что торговать пивом в розницу в этот день разрешено только нескольким МПРТ — муниципальным предприятиям розничной торговли, которые, свято чтя праздничные традиции советских магазинов, дружно закрылись в самый разгар торговли, часов эдак в шесть вечера. Объезжая под вечер места продаж, Марат поражался полному отсутствию конкуренции, и, соответственно, ажиотажному спросу на товар, продаваемый в розницу за четыре отпускных цены. Милиция, разумеется, видела несанкционированную торговлю, но призвать нарушителей к порядку не спешила. Вероятно, милиционеры рассуждали так: вряд ли у кого-то, не имеющего лапы на самом верху, достанет наглости настолько откровенно плевать на строжайший запрет мэрии.
Другой проблемой для розницы могли стать рэкетиры, но за неделю до праздника Марат где-то познакомился с «молодым, перспективным и не слишком отмороженным» бандитом, который за половину выручки уверенно взялся «решать вопросы». Перед выездом на точки куратор-силовик рассказал всем продавцам, на каких больших людей надо ссылаться при наездах. Не факт, что большие люди были в курсе, но одну проблемную ситуацию бандит разрулил лично, а во второй названные имена и впрямь оказали обещанное действие. Наехали на точку, где стоял Шура. Его попытались избить, но только за отсутствие подобострастия и недостаток почтительности при отказе отдать ящик пива даром. В этой попытке не было, что называется, никакого бизнеса, только личное: после того, как Шура, избежав физического контакта, слинял от бандитов, те, помня о названных Шурой именах, даже охраняли брошенный товар от толпы вплоть до прибытия на точку Марата с молодым и перспективным бандитом.
